Алексей Еленевич
В моем краю лишь мокрые крыши,
В твоем - картонный театр предместий,
Где кукольник, ниспосланный свыше,
Творит свои молитвы и песни.
Где утро постигается ночью,
И свечи затихают от ветра.
Любовь по колее многоточий
Крадется за грехами поэта.
Покой - лишь ощущенье покоя.
Объятья – круг, сближающий лица.
Твой дом - ковчег спасительный Ноя,
Вино - горчащий повод не спиться.
Свидания осеняют стихами,
Полуночным блеском гитар.
Разлуки истекают слезами
В прострации уличных свар.
Так тайна исповедует тайну,
Так краски проступают сквозь своды,
Воздвигнутые наспех, случайно
По чертежам кандальной свободы.
И светлый лик пречистой Мадонны
Опять туманит дымом столетий,
И воздух покаянно-бездонный
Исходит вверх лампадой последней.
Я подкрадусь на цыпочках к двери
И постучу дрожащей рукою,
Волнуясь, ожидая и веря,
Сплету свое молчанье с тобою.
Ты не заметишь - или заметишь? -
Мое касание через пространство.
Легко, тепло, шутливо отметишь
Моих видений непостоянство.
Пишу тебе пространные письма.
В них растворяюсь снова и снова.
Рассохлась рама, краски и кисти,
И только постижение слова
Клокочет, бьется, крестит бумагу
И на перо отчаянно дышит.
С бедой обручает бродягу
Туман, оседая на крыши.
В моем краю лишь мокрые крыши,
В твоем - картонный театр предместий.
И я себя почти что не слышу
В последней отпущенной песне. |
