Владимир Оксиковский
Она летала белая,
Во все, как ни странно, веря,
А мы кричали, будто что-то делали:
"Ведьма, ведьма, ведьма..."
В белом накрахмаленном халате,
В блестящих итальянских босоножках,
Она пахла ватой
И йодом немножко.
Пролетая над городом в полночь,
Заглядывала в окна и, казалось,
Светом заполняется комната,
Но пролетала, какая жалость..
Бездуховная духовность, духовная бездуховность...
Как много накручено журналистами в этот ком,
А, по-моему, что без страстиЧ
Отдает душком.
Сестра, не лечи протухшее -
Покойникам - морг и земля,
Сестра, не касайся потухшего,
Чернотой запачкаешь себя.
Мы мужчины и женщины,
Мы упремся в семью,
Пока не даст трещину
Они или мы: одно из двух.
Она летала белая,
Во все, как ни странно, веря,
А мы кричали, будто что-то делали:
"Ведьма, ведьма, ведьма..."
Сестра, вот он, ждущий наркоза,
На дверях решетки плачет.
Вколи ему дозу
Промеж лопаток
Родиной.
Перемолов кости, потомки поймут,
Что это хороший клей.
Сестра моя, а у вас там лгут
Ради своих детей?
А здесь лгут: Сына убили,
А с экрана отец: "Он герой-интернационалист".
Господи, что же делает с людьми уют
И микрофона свист.
А может, не лгал, да вырезали.
Пролетай, сестра, здесь все ясно!..
Она летела белая,
Во все, как ни странно, веря,
А мы кричали, будто что-то делали:
" Ведьма, ведьма, ведьма!.."
Милосердие - что это?
Милое сердце или от сердца милостыня?
А кто-то решил согреться
0 тело, завернутое в каменную простыню.
И удалось, даже других греет
Самогоном наших страстей.
Пролетай, сестра, здесь силы не имеет
чистота простыней.
Она летала белая,
Во все, как ни странно, веря,
А мы кричали, будто что-то делали:
"Ведьма, ведьма, ведьма..."
Убеждая себя, что правы,
А все пролетающее нечисто.
Милая моя не обижайся, мы наглотались отравы
Одного тифлисского семинариста.
И трубами в тебя целили
И давили твои колокольчики,
А завидев тебя целую,
Ждали большего.
1988, Баку |
