Дмитрий Гагуа
Подпоручик Арлекин, сдвиньте-ка набок треуголку,
вставьте розовый бутон в петлицу зимнего пальто
и не забудьте свой штандарт из лоскутков цветного шелка,
не то потомки не поймут, ей Богу, не поймут потом.
Гремит турецкий барабан. Голову выше, подпоручик!
Но, черт возьми, каков аллюр у деревянного коня!
Вы принимаете парад. Ура, виват, салют из пушек,
и со второго этажа на Вас в окно глядит она.
Подпоручик Арлекин, это не сон, даю Вам слово.
Не оглядывайтесь вверх, она и так глядит в окно.
Жаль только город, как на грех, даже не знает, что завоеван
ради нее, одной нее и только ради нее одной.
Сверкает оперный театр провинциальной позолотой,
тапер играет из Бизе, в партере шепчутся: " Дурак...",
а Вам все слышится "Ура!", Вам все равно, Вы гость залетный,
завоеватель без побед. Что наша жизнь? Мура.
Арлекин мой, Арлекин, не возвращайтесь в этот город.
Здесь давно уже не ждут, а если ждут - увы, не Вас,
а если Вас - не Вас сейчас, а Вас тогда; того, который
был юн и весел, а с утра был даже чуть зеленоглаз.
Так не оглядывайтесь вверх. Напоминать, должно быть, поздно
о том, что было да прошло, прошло тому назад шесть лет;
Вы нынче маршал и Ваш конь не деревянный, а из бронзы.
Лишь громыхают бубенцы на маршальском жезле. |
