Дмитрий Гагуа
Оранжевый мистраль, вечернее бистро,
в толстых стеклах витрин отражается свет.
Сумасшедший Винсент бредит арльской листвой.
Над городом парят азарт, абсурд, абсент...
Полынная печаль прованских берегов:
квартирка в два окна, опустевший причал,
и из рамок картин пыльный взгляд стариков,
словно нить в никуда, от начала начал.
Оранжевый мистраль, июльская мигрень,
в толстых стеклах витрин отражается боль.
Оседает жара белизной на дворе.
Квартирка в два окна - мольберт, кровать и стол,
и эта светотень - безумная, как цвет
полуденных небес над горячим жнивьем.
Как же ты постарел, мой мальчик, мой Винсент...
Точно так же, как все. Как и все, так и он.
Оранжевый мистраль, подсолнухи и холст,
в толстых стеклах витрин отражается Бог.
И последний мазок, словно первый вопрос:
который нынче век, скажи, Винсент ван Гог!
А солнце, как вчера, сведет тебя с ума,
и не оплачен счет кровью вызревших лоз,
и в букетах цветов затаилась зима,
и разбавлен абсент теплой горечью слез.
Оранжевый мистраль, чудной автопортрет.
В толстых стеклах витрин отражается свет,
в толстых стеклах витрин отражается боль,
в толстых стеклах витрин отражается Бог,
в толстых стеклах витрин отражается... |
