Александр Колупаев
Твердят: в милиции не бьют, -
а у меня зубов не стало.
Твердят: в милиции не пьют, -
я пил с одним из одного стакана.
Меня в пивной с ним случай свёл,
он в штатском был, своим по крови,
и я ему чего-то плёл
о мире, дружбе и любови.
Коснулся вкратце и того,
о чём на кухне тихо шепчем.
Он молча слушал всё, падло,
и подливал и не перечил.
Потом поднялся и сказал:
"Беда в народе, коли пьёт он".
Полез в карман и показал
портрет свой в красном переплёте.
Я тоже встал, какой базар -
всегда я власти подчинялся,
а по дороге вспоминал:
на чём же я, дурак, попался?
А в отделенье бедолаг,
как птичек в клетке у барыги.
Но там - свистят, а здесь - сидят:
блатные, пьяницы, ханыги.
Я тоже сел - спиной к спине,
и загрустил до слёз от горя:
как мало вас в моей стране
среди людей своих по крови.
Вот мне сказали: "выходи",
а вы - сидите, не вылазьте.
И я один, и он - один,
но я без прав, а он - при власти.
Он бил под дых, зверел лицом,
он называл меня скотиной.
И понял я, что кумачом
здесь прикрывают кровь невинных.
Он бил, при этом поучал:
мол, научу любить свободу.
И я ему не возражал,
поскольку мысли были сходны.
Ученье - свет. Да будет свет!
Но что ж в потёмках, на коленях,
мы дожидаемся рассвет,
царапая гвоздями стены?!
11 ноября 1982 |
