Александр Замогильнов
Ох, и смута на Руси, мужики!
Обесценились вконец пятаки,
За целковый захудалый купец
даже сбитня не нацедит, подлец.
А в боярской думе клан прёт на клан -
уступить иль нет Буян-Шикотан?
Мол, оттуда, говорят, само то
супротивнику грозить, если что.
Ох, и смута на Руси, мужики!
Оседлали мытаря большаки.
Ни проехать, ни пройти стало в чудь,
да и гривны не в ходу там ничуть.
Как подняли писаря страшный ор,
под Москвой уселся тушинский вор.
Вслед большого воронья в свой черёд
он подмётные листки шлёт-пошлёт.
Ох и смутно на дворе, мужики!
Расшалились ведьмаки, лешаки.
Сундуки, столы срываются с мест -
по-заморски, говорят, полтергейст.
Вот стрельцы надели полный доспех,
но постиг крамолу ту неуспех.
Теплят свечи по церквам в образах,
и сидят бунтовщики в железах.
Ох и смута на Руси, мужики!
Не поделят челноки вожаки.
Стяг вздымается - Андреевский шёлк,
а кому-то люб блакитен и жёлт.
Нету мора, не грозит недород,
но мрачнеет в государстве народ.
Недоволен рудокоп, золотарь,
хоть всем миром выкликался наш царь.
Ох и смута на Руси, мужики!
Может, взять да и сбежать в кержаки,
и пасти на Волге коз - добрый труд
воевода, правда там, шибко крут.
Мурома, вотяк, лопарь, черемис -
все в бояры норовят, царь Борис.
Ох и смута на Руси, мужики!
Остаётся покатать желваки...
1992 |
