Андрей Сорокач
Я не знал, что меня записали в враги,
Отвели уже место на плахе.
И срывали, напившись вина, мужики
Лоскуты с пропотевшей рубахи.
Я не верил, что спичка сгорая дотла,
Обожжет мои нервные пальцы.
Постоянна соседка, сума да тюрьма,
И юродствует: "Смерть оборванцу!"
Я играл свою роль, бубенцами звеня,
Я смеялся, а нужно бы плакать.
Ты мне часто твердил, укротитель огня:
"Брат, держись, не давай себя лапать!"
Я стирал свою кровь после каждого дня,
После каждой войны сам с собою.
И в шершавых ладонях держал у огня
Теплый крест, что пропитан был кровью.
Окровавленный серп потаскухи-луны,
Мне была она старшей сестрою.
Я не знал, что меня записали в враги
И уже окропили землею.
Я кричал, но беззвучен был немощный крик,
Я распялся в себя назиданьем.
Видно, просто народ постепенно привык
К своему и чужому страданью.
Я не знал, что меня записали в враги,
Отвели уже место на плахе
И срывали, напившись вина, мужики
Лоскуты с пропотевшей рубахи. |
