Мойше Хайлис
* * *
Я был евреем сорок девять лет,
И, ежели по совести признаться,
Я с завистью глядел частенько вслед
Сынам других – больших и малых наций.
Я не силач, не мастер по дзю-до,
И этот факт спас многих от увечий,
Я б стал физически калечить их за то,
Что я душой был ими искалечен.
За то, что я "в Ташкенте воевал",
За то, что я "работал в магазине",
За то, что "Иуда" я, "Христа распял",
Что я не так, как надо, керосиню,
За то, что Мойша я, а по отцу –
Абрамович, что я Давида правнук,
Что я "на пасху делаю мацу
На крови ребятишек православных",
За то, что "Горького" я "отравил",
За то, что "веру потерял" я "в завтра",
За то, что я "космополитом был",
Потом за то, что "не был космонавтом".
За то, что "Гитлер мало вас сжигал",
За то, что "мы сюда вас не просили",
За то, что я в Биробиджан попал,
За лозунг "Бей жидов – спасай Россию".
За то, что я "француз, картавый рот",
За то, что я "пархатый, горбоносый",
За то, что есть еврейский анекдот,
И нет никак еврейского вопроса.
За то, что в институт я не попал,
Хотя прошли известные Алеши,
За то, что имя я, как мог, менял,
За штамп: "хоть он еврей, но он хороший".
Но я не дрался, горл чужих не грыз,
Я лишь мечтал о невозможном с грустью:
О, если б был я чукча иль киргиз,
Грузин, эстонец или лучше – русский.
Евреем быть повсюду тяжело,
Тем более там, где у власти - бляди.
Когда глотаешь ненависть и ложь, -
То ненависть – твоё противоядье.
Мне лили оскорбления в лицо,
Порой случалось кое-что похлеще.
Встречал я много разных подлецов
И посреди мужчин, и среди женщин.
И даже дети с ними заодно.
Вот на площадке девочки играют
И, как таёжный гнус, в моё окно
Считалки раскалённые влетают:
"Сколько время?
Два еврея.
Третий – жид,
По веревочке бежит".
И я, как грешник карами
Замучен наповал:
Когда, какой Макаренко
Им это излагал?
И чтоб я был спокоен,
Твердили иногда:
Ну, что это такое –
Сердиться за "жида"?
Жид – будет долго жить,
А еврей умрёт скорей.
Качают головой, недоумея,
За что всегда обижены евреи.
Но сквозь невинный детский этот бред
Иные проступают звуки:
Идут убийцы, сбоку пистолет,
И стонут жертвы, воздевая руки...
Я был евреем сорок девять лет,
И, если вам по совести признаться,
Я с завистью глядел частенько вслед
Сынам других – советских, братских наций.
Роняло время слёзы дней из глаз.
Мы в новом свете ныне оказались.
Пришла пора – моя мечта сбылась –
Теперь в других я вызываю зависть.
Теперь иной мечтою дорожу.
И, слава Богу, мне никто не страшен,
Because a I am not any more a Jew,
Because from now on I am a Russian.
|
