Александр Маркман
Человек-оркестр,
а вчера казалось - коробейник
у дороги место
занял так, как занимают денег
у своих во сцене
хмурых братьев и сварливых сестр,
словно нет спасенья
от того, что человек - оркестр.
До чего по-птичьи
всякий исполнитель монолога
мелодраматичен,
даже опереточен немного,
на пунктир моментов
с лёгким отклонением настроен,
но аплодисментов
и восторгов огненных достоин,
ибо хлороформ
строчек пешеходного квартала -
ноты, по которым
слажены из алого металла
трубные тюльпаны
празднуют гротеск температуры,
месятся тимпаны
в идолоподобные фигуры.
И завидев это,
как в фонтан приезжий безмятежно
зашвырнёт монету,
потому что столь же неизбежно
сколь необратимо
сей канон блаженный раздаётся:
всё проходит мимо,
только перекрёсток остаётся.
Там-то я зимою
свой медяк пустячный отоварю,
там-то снег за мною
побредёт вослед хромою тварью
вдоль скамей садовых,
вдоль залегших в спячку херувимов,
вдоль всего святого,
вдоль всего, что проходило мимо,
вдоль чугунных кружев,
вдоль центростремительных часовен,
там окно наружу
до межи распахивавший волен,
к далям и пределам
простерев ладони над зюйд-вестом,
быть единым целым -
человеком, улицей, оркестром.
Вот как он играет,
вот как он несбыточно играет.
Так оно бывает.
Так бывает. Редко, но бывает.
1997 |
