Александр Маркман
Учи меня, Нептун, играть с лица,
покуда как от прокажённой старицы
от желтоокой Азии отпрянув,
в высоком штиле отразив тельца,
у ног моих устало разбивается
ближайший из знакомых океанов.
С учителями мне не повезло.
Бог субмарин! Тебе за тех ли выстоять,
кого я наделяю нелюбовью?
Твоя ли соль залечивает зло,
когда за них ты предлагаешь исповедь,
зовя к песку как будто к изголовью.
Ну что ж, учи, пока я ученик,
хранитель всей твоей прозрачной логики,
шестого чувства ветреный искатель,
распахнутыми челюстями книг
хватающий продукты педагогики.
Так чайка из отлива на закате,
провозглашая немудрёный тост,
хватает клювом пенное шампанское.
Так двуязыкий, словно бы двуглавый,
я чувствую себя как свежий холст,
проникнутый невысохшею краскою
и как Помпей, залитый свежей лавой.
Покуда ржавый перочиный нож
нашёптывает с гордостью: припомни-ка
оставленные мной следы, покуда
двусмысленно и то, как ты живёшь,
так может быть двусмысленна соломинка
в глазах неутонувшего верблюда,
пока бывает аура тесна,
переходя в отчаянное рвение,
пока вконец молчаньем сводит скулы,
над гладью отступающего сна
восходит черновое откровение
не как звезда, но как плавник акулы.
Так, судя по гремящим за стеной
замедленным античным вентиляторам
и по моим наручникам убогим,
я стрелочник себе и часовой,
а мой будильник, сделавшись оратором,
подводит лаконичные итоги.
Учи меня, Нептун. Мотать на ус -
безусого достойное занятие
ныряльщика за жемчугом. Улыбку
всезнания почувствовав на вкус,
пойду ко дну, чтоб словно яд принять её,
рискнув последним правом - на ошибку.
Чтоб, поклонившись хищнице-воде,
направиться в далёкие владения
чудовищ и русалок, где живее
всего антиолимп - то место, где
замедлено свободное падение
и тот же мрак, но только тяжелее.
Покуда вечер в чёрное рядит
твоя непревзойдённая гипербола,
покуда звуки тише, тише, тише...,
ты ждёшь меня, губитель атлантид,
которых, может статься, вовсе не было
и псом у ног твоя громада дышит.
1992 |
