Василий Солкин
Ну, вот и все. Мотор вдали затих. На полке соль.
Вода в ключе. Огонь в печи.
Тайга лассо метнула - не уйти.
И сердце гулким одиночеством стучит.
Начальник, врач, главбух и управдом
Остались там, за голубым хребтом.
Освобожусь, забудусь, успокоюсь,
И вдруг в зимовье входит совесть.
- Поговорим?
- Поговорим.
- Себе ты лгал?
- Лгал.
- И лжешь другим.
а когда, ну когда же ты честен?
- В песне.
- Так ты поешь?
- Пока живу.
- О чем поешь?
- Зачем живу.
- Зачем живешь?
- Живу, чтоб петь. Чтоб всем успеть, а мне
чего-то не успеть.
- А говорят...
- Пусть говорят.
- Идет молва...
- А ты не верь.
- Быть может, зря...
- Не смей, не зря!
Снега горят, встает заря и настежь дверь.
Ну, вот и все. Прикрыто зимовье.
Один на всех бреду по лезвию хребта.
Патрон в стволе. Копытом бьет олень.
И барс крадется неотрывно по пятам.
Он старый враг - и потому как брат.
Я разрядил. Я только честной встрече рад.
Его дождусь, под старым кедром кроясь.
Вдруг на тропу выходит совесть.
- Так ты богат?
- Друзьями - да.
- Что приобрел?
- Все, что отдал.
- Так ты любим?
- Нет, я люблю. И это право никому не уступлю.
- Но говорят...
- Послушай, брось.
Я знаю все, предвижу каждый твой вопрос.
И если б снова жизнь начать,
Я б точно так же на вопросы отвечал.
Так не мудри. На, закури.
И ничего мне обо мне не говори.
Мне - жить взахлеб.
Тебе - судить...
Приговори.
Но насовсем не уходи. |
