Алексей Кискачи
Рыцари ехали шагом,
Дамы ехали в шляпах,
Лакеи пылились в ливреях.
Сэр Николай сказал: "Дьявол,
Я папиросы оставил
Дома иль просто посеял".
Дама Настасья сказала:
"Возьмите мои, раззява,
Или же бросьте курить."
Шутка была плоской,
Впрочем, как дама: жесткий
Корсет умудрялась носить.
Рядом с ней ехал Миша,
Имел особняк он в Париже,
Но карма его пуста.
Счастье семейной постели
Он променял на бордели,
Только совесть его чиста.
Так вот, он сказал: "Наверно,
Жизнь хороша в Палермо,
Но там нету русских полей."
"Что за поля, вы там были?" -
Дамы влюбленно спросили.
"Отнюдь, но я видел людей,
Что были там. Впрочем, они
Были все в доску пьяны."
Дама Мария меж делом
Мерином яблочно-серым
Правила мягко хлыстом:
"Муж мой, он пьет упоенно"
И, с видом непокоренным,
Муж ковылял под седлом.
Вот наркоман Володя,
Ходит он, колобродит,
Мужа до ручки довел.
"Что за Володя?" - "Вроде
Видал его на турслете,
Боров он и козел".
И вся эта кавалькада,
Кумулятивным задом
Породистых лошадей,
Женщин, собак и служанок,
Рыцарей, маркитанок
И их незаконных детей,
Прошла мимо дома, в котором
За невысоким забором
Жил летописец вещей.
Мальчик дворовый украдкой
Вырвал листок из тетрадки
С записью нынешних дней.
И, раскуривши гашиш,
Казал им бесхитростный шиш.
1998 |
