Александр Ткачев
Звонница падала с неба тихо,
колокола настигая разбитые.
Словно во сне - без плача и крика -
бились о землю белые плиты.
Только звонарь крестился неистово
над тем, что было и уничтожено:
- Господи, можно ли это выстрадать?!
Небо молчало, - а, значит, можно.
Можно на горе смотреть не страдая,
можно смеяться над гробом усопшего;
ненависть злая, ярость слепая
бьют нас картечью, пулею прошлого.
Из роду в род переносятся с плотью
вросшие в душу хлесткие плети, -
как вы порою больно нас бьете
через защитный панцирь столетий!
И мы понимаем, что надо быть проще,
проще ведь легче поверить в фатум,
шепчем, как клятву, денно и нощно:
- Не виноваты, не виноваты.
И на могилах мы лихо пляшем
во искупление танец смерти.
С остервенением прошлое наше
четвертованья колеса вертят.
Мчат нас колеса - наши надежды,
мелют все лишнее жерновами.
Только мне кажется чаще, чем прежде,
что наши дороги сомкнулись кругами.
Новые варвары в новых гимнах
ясно докажут, громко восславят
и позолотой потухших нимбов
новым распятьям крылья расправят.
Мы ж, как всегда, разведем руками,
словно крестом себя осеняя,
и вознесется над облаками
старая церковь, мадонна святая.
Звонница падала с неба тихо,
колокола настигая разбитые.
Словно во сне - без плача и крика -
бились о землю белые плиты.
1978 |
