Гиви Чрелашвили
В пенсильванской деревне мой дом
На исходе столетья построен,
И межстенный жилищный объем,
По сравнению с прошлым, утроен.
Здесь возможности можно развить,
Войны с голодом знать лишь заочно,
Почему же так хочется выть
На луну, словно волк-одиночка?
Безразличие сельских дорог
По полям равнодушие множит,
И встречаешь, шагнув за порог,
Холод воздуха и толстокожесть.
Кривобокие ветки торчат,
Пораженные радикулитом,
Водосточные трубы урчат,
Неприкаянной влагой облиты.
Утром изморозь скроет асфальт,
Будто плеткой, ударит промозглость,
Заскрипят тормоза, словно альт,
Издавая неблагостный возглас.
Загорланит, проснувшись мотор,
Точно старый матрос с перепоя,
Полетит за обочиной вздор
Замороженного перегноя.
В пенсильванской деревне мой дом
Был построен на грани безумства,
Продолжается тихий Содом,
И Гоморрою рушатся чувства.
Это все потому, что зима
Подходящую старость означит,
И душа, как слепая, впотьмах,
Потеряв провожатого, плачет.
1999 |
