Кирилл Ривель
Зимняя ночь ломает представление о ходе времени.
Холод не способствует радости бытия земного.
Согреваешься чаем и начинаешь стихотворение,
Без всякой связи слово нанизывая на слово.
Ловишь себя на мысли, что не имеешь сюжета или красной нити.
Думаешь: ну, и черт с ним! И прикуриваешь сигарету.
Дым дарит ощущение тепла. Воображаешь себя на Крите.
Почему на Крите? Медитерранский Понт, одним словом — лето.
Кипарисы, олеандры, зеленые горы — о Минотавре ни строчки.
Убит Тезеем, он не воскреснет, да и Лабиринт — в руинах,
Как и вся микенская эпоха. Впрочем,
Речь идет о лете, теплом море и кипрских винах.
Я считаю, крымские — не хуже: дегустировал в былые годы.
Но, Крым, гораздо севернее, а речь, повторюсь, о лете.
Наверно, оттого, что зимой тепло на улице понимается, как свобода.
Хотя, что может быть относительнее свободы на этом свете?
Вот, и незаметно, поменялась тема. Как говорили древние:
"Началось с изящества, а закончилось рыбьим хвостом" — бесспорно.
Зимняя ночь ломает представления о ходе времени:
Только что был в Петербурге, и, вот, уже в Риме: Буона джорно!
Жаль, что это не на благородной латыни сказано:
Мертвый язык, но что божественное живо ныне?
Последний Римский император Ромул Августул,
Также далек от нас, как Юпитер и Старший Плиний.
Но, все же, красная нить, это лето, а греки, римляне —
Грунт юга, где зимой тепло при любой эпохе:
Юг! О чем еще писать в России ночами зимними?
Не о ямщике, в самом деле, который замерз в дороге?
3 января 2003 |
