Владимир Капгер
В нерешительной позе Морфея на пороге возник, -
Вечно заспанный бог - Боже мой! - что ты с бога возьмешь?
Будь попроще, присядь у огня, не теряйся, старик.
Я заснул бы в угоду тебе, только разве заснешь:
То ль неоновым сполохом брезжит полночный рассвет,
То ль последней надеждой слезятся столетья глаза,
Хриплым стоном ползет тишина на скрипучий паркет, -
Оживает Серебряный век на старинных часах!
Распахнет оловянную стужу последний удар,
И - пади пелена! Но откуда возьму я слова?
Что скажу я, утративший речи божественный дар,
Беспризорный подросток, лишенный любви и родства?
Как горит миллионами звонких свечей баккара,
И клубится рождественским снегом алмазная пыль,
И летит под копыта коней бриллиантовый прах,
И растут новостройки доходных домов, как грибы!
Но свергается вмиг перекошенным сном наяву,
Словно град на песке, разрушаемый злыми детьми,
Словно сахарный замок в хрустальной витрине Сиу -
Царство ветхих соблазнов, больной, но пленительный мир!
Разгребая мятежным рассудком хрустальный завал,
Мерзлоту оловянных эпох согревая душой,
Я бродил наугад и нашел, хоть не знал, что искал, -
Я Серебряный век, погребенный, в опале - нашел.
Околдованный сканью забытых серебряных слов,
Странных слов, наполняющих звонами душу мою,
Я вхожу под заветный, хранимый лишь памятью кров
И впервые знакомые лица друзей узнаю.
И приходит Серебряный век, как далекий романс,
И с порога сожженного храма Спасенной Любви
Улыбаются мне сквозь светящийся белый туман
Обретенные в вечности братья и сестры мои!
1987 |
