"Не тает ночь и не проходит,
а на Оке, а над Окой
кричит случайный пароходик -
надрывный, жалостный такой.
И, как планета многолюден,
он прекращает ерунду
и тихо шлепает в Голутвин,
роняя вздохи на ходу..."
(Из песни С. Никитина
на стихи Д. Сухарева)
Не тает ночь и не проходит.
Не ровня голосам иным,
мой голос, словно пароходик,
плывет над шариком земным.
Со всех сторон приходят вести:
едва по-русски лопоча,
битлы опять собрались вместе
и разучили "Трубача".
Ах, слава - каверзная штука!
Суля почти что миллиард,
Поль Мориа зовет худруком
в оркестр Поля Мориа.
Меня ему не отдавайте!
Дотоле буду я в строю,
пока под музыку Вивальди
пишу я музыку свою.
Парижи, Лондоны и Ниццы
втянули в свой водоворот.
Недели нет, чтоб за границу
меня не посылал народ.
Там жизнь, конечно же, иная...
Но, перед Родиной в долгу,
я все Голутвин вспоминаю,
роняя вздохи на бегу.
Немногословен я. Но это
я вам открою не тая:
на трех китах стоит планета -
Берковский, Сухарев и я.
Но как бы мы ни плыли рьяно,
среди житейских волокит
плывет Никитина Татьяна,
и это - самый главный кит!
Планета спит. Затихли схватки.
Одесса спит, и спит Баку.
Сплю я, посвистывая сладко
секретной дырочкой в боку.
Ночной посапывает город.
А в нем, смущая мой покой,
строчит пародии Егоров -
надрывный, жалостный такой...
апрель 1980 |
