Евгений Бабенко
Друг мой верный, старый друг,
ну, хоть ты, меня не мучай!
Разрывая прежний круг,
новый замыкает случай.
Словно Эйлера круги:
чуть побольше, чуть поменьше...
Дальше – не видать ни зги
за надеждой, стекленевшей
изморозью по следам
незатертой свежей крови,
по запекшимся губам –
коркой злой соленой боли.
Друг мой, если этот зуд,
хоть пером, тебя коснется,
не испытывай на зуб
боль. Доверие зачтется.
Так, пускай, не в этот раз
(и, дай Господи, попозже),
ты поймёшь, как я сейчас,
ЧТО семейных уз дороже.
Через ЧТО перешагнуть,
ради самого святого –
Димки, Ирки – не могу,
пред распятием христовым.
Долг и совесть разошлись,
встали друг напротив друга.
Между ними, – тень черты –
замкнутой границы круга.
Коль за годы Наших Дней
подлости моей не встретил –
не руби с плеча, мой друг,
у меня не руки – плети;
защититься не смогу
от тебя, да и не стану.
Впрочем, ты на берегу,
где оставил я Татьяну...
Что же, дом твой навсегда
для меня закроет двери.
Я не в силах оправдать-
ся, заставить мне поверить.
Ближе не было тебя
и, вовек, уже не будет.
Слушай: либо ты – судья,
и настройщик тонкий судеб,
либо руку протяни молча.
Не тирань словами.
Так уж вышло, извини –
тут - ни кто за нас. Мы сами.
И прости мне эту злость, –
судорогой сводит душу.
Ты - не в силах промолчать,
я – не в силах больше слушать.
01.1986 |
