Андрей Земсков
Мои товарищи поют
В столице или на краю
Земли и неба.
Кто в коммунальной, кто в своей
Норе без окон и дверей
Живёт – не тужит,
Кто жизнь тащит на горбу,
А кто-то разделил судьбу
Бориса, Глеба...
Их голоса зачехлены,
Но и оттуда звон струны
Ничуть не глуше.
Мои товарищи не спят,
Поскольку – вечный неформат
Для лож Прокруста.
Один хрипел на целый свет.
И хоть его давно уж нет,
Он петь не бросил.
Другому нипочём года,
И в его залах никогда
Не будет пусто.
А третий рвался на рожон
И, пулей в сердце поражён,
Умчался в осень...
На морском берегу
Мы ловили ветра,
Ожидая хорошей погоды.
Сорок лет на бегу.
Где же наша пора –
Туз козырный из новой колоды?
Где очаг на холсте,
Прикрывающем дверь
За кулисы Большого театра?
В каждом жёлтом листе –
Доля горьких потерь,
Но за флагманом - наша эскадра.
Мои товарищи живут,
И выбор - пряник или кнут –
Для них не выбор.
Пройдя афганскую войну,
Друг дома часто, как в плену,
На волю рвётся.
Он за баранкой – царь и бог,
А за окном – то Бодайбо,
То Тверь, то Выборг.
А там, в стране без холодов
Слепят сквозь лопасти винтов
Четыре солнца.
Мои товарищи – бойцы.
Не бандюганы, не дельцы,
За каждым – сила
И двор с потрёпанным мячом, -
Ему штрафные нипочём:
Голкипер – профи!
И мне чуть радостней, когда
Вновь ударяет не туда
Судьба – мазила,
И на полях черновика
Рисует юная рука
Девичий профиль.
На морском берегу
Мы ловили ветра,
Ожидая хорошей погоды.
Столько лет на бегу...
Вот и наша пора –
Туз козырный из новой колоды,
Вот очаг на холсте,
Вот открытая дверь,
Сцена Очень Большого театра.
На осеннем листе –
Горький список потерь,
Но во флагманском строе эскадра!
Август 2009. |
