Вера Вотинцева
Я себе изменяю.
Грустно, но тебе – тоже.
Вот и вышивку бросила,
а был задуман подарок
еще в апреле –
к рождению твоему.
Кожей
тогда ощущалось солнце,
начинающееся чередой арок,
разноцветных радуг –
случившихся с нами потом,
в течение лета...
Лето текло,
крепло,
толкалось в купол небесный
уже с апреля,
спешило родиться,
набиралось света
переменчивого, цветистого, -
а родилось белым, телесным.
(Кто-то выдумал, что телесный –
цвет с оттенком загара.
Абсолютная ложь.
Телесный – это белый, слепящий
в темноте.)
Я изменяю тебе,
поддаюсь угару,
попробуй, не угори,
когда ты не здесь,
когда настоящий
Ты –
не здесь,-
попробуй не утони в засасывающем белом,
попробуй –
не утопись летом.
На то и лето,
что бы топиться...
Или – напротив –
мелом
кость формирующую питать,
сознавать это,
осознанно, тонко соблюдать режим,
думать о хорошем,
следовать прихотям, но ограничить жидкости...
Боже, о чем я ?
Это все не про нас с тобой,
это я вспоминаю о прошлом
лете,
лет семнадцать назад случившемся.
Так отчетливо
помнится.
В юности память крепче...
Я сегодня достала вышивку,
начатую в апреле –
знаешь,
если работать часов по шесть,
из вечера в вечер –
успею.
Ей-богу, успею.
Успею,
на самом деле.
Июль 2004 |
