Мария Фаликман
Полнолуние. О нем уже писали.
И не раз. И не поспоришь - верно, критик?
И врачи уже не раз больных спасали
от безумных откровений и наитий.
До чего же непонятны эти связи!
"Черный ящик"."Вещь в себе", словами Канта.
Бледный диск. Огромный шар. Приют фантазий
живописцев, стихотворцев, музыкантов.
На пороге человек. Скольженье тени.
- Что случилось? Успокойтесь, ради Бога!
На запястье след чернил. В глазах смятенье.
Впрочем, даже не смятенье, а тревога.
- Доктор, знаете, сегодня не в себе я.
Снова пишется, представьте. Как когда-то...
Полнолуние. Тоска. И взгляд плебея,
неуместный на лице аристократа.
- Доктор, я же понимаю, что напрасно
беспокою вас своим ночным визитом.
Полнолуние. И мысли о прекрасном,
невозможном, непохожем, позабытом...
Доктор знает. Доктор видел не такое.
Он дает рекомендации покорно:
пациент его нуждается в покое,
теплой ванне, женской ласке и снотворном.
Мысль внезапная: "А может, это свыше?"
- Извините, Икс - не брат Вам? - Нету брата.
- Этот Икс - он славный малый, только пишет
слишком длинно, чересчур замысловато...
Благодарность. Скрип дверей. И снова пусто
в кабинете, озаренном лунным светом.
Лист бумаги. Пальцы, сжатые до хруста.
Доктор тоже мог бы стать большим поэтом.
Доктор пишет о луне. Слова несвязны.
То восторги, то боязнь грядущих бедствий:
Полнолуние - оно бывает разным
с точки зрения прямых его последствий.
Удивительное строк нагроможденье.
Где-то рифмы. Где-то нет их, и не стоит.
Но, на счастье, он не знает снисхожденья
к этим опусам, навеянным луною.
Доктор видит: у него сплошные штампы.
Плохо дело. Не исправить. Что ж, оставим...
Тень от шкафа. Тень от стула. Тень от лампы.
Тишина - на грани мистики и яви.
Смотрит дама с репродукции лукаво.
На плече ее - зверек семейства куньих.
Доктор ищет календарь. Ах, где он, право?
Посчитать бы, сколько дней до новолунья.
Март 1998 |
