Всеслав Дьяконов
Это память веков, память наших с тобою времен
Из монеты в ладонях упрямо глядит нам в глаза.
Полустертые лица святых с почерневших икон,
И изгиб трилобита, впечатанный в мертвый базальт -
Это память. Твоя и моя. Словно яростный крик
Прорвалась сквозь диваны, столы, платья, плюш и мохер -
И вонзилась под сердце блестящими жалами пик,
Распиная в грязи спящих идолов всяческих вер.
Эта память прожита не нами, но тянется в нас,
А мы спим, укрываясь бетонными шторами век,
Вместо лат защищаясь жестянками вымерших каст,
Разбавляя соленую кровь пресной скукою рек.
И Атланты рвут мышцы, держа на себе небеса,
Снизу - плазменный жар, сверху - холод космических бездн.
И срывается пот с окровавленных лиц, застилая глаза,
И качаясь, срываются звезды с насиженных мест.
Грани стерты! - размазаны кистью - и вот
Стерты лица с прекрасных античных монет.
Но с усмешкою Время упрямые губы сожмет -
И очертятся скулы в безудержных вспышках ракет.
Лишь безумцы считают, что время - сплошной монолит,
Неприступная - ныне и присно! - глухая стена.
Только выстрелы кольтов срывают планеты с орбит
И кромсают бока взбелененных коней стремена.
Шашки взблеск - и оборвана времени нить,
Окровавленный шрам рассекает отметки веков.
Время в язвах и ранах. Но время умеет и мстить.
И копирует лик свой на лица седых стариков.
1989 |
