Анатолий Постолов
Умирает Пиаф. Умирает на сцене.
У подъезда фиакр демонической тенью.
Всё сполна испытав, ни о чем не жалея,
Умирает Пиаф, поминутно старея.
Ей бросают цветы. Лепестки облетают.
Догорают мосты. Горлом кровь подступает...
Отряхнув, будто прах, грим и ретушь порока,
Ангел душу Пиаф поднимает высоко.
О маленькая женщина у рампы,
Мистраль прошёл и обнажились раны,
Которые уже не залечить.
И сцена вместе с ней стареет тоже,
И моль грызёт бордовый бархат в ложах,
Но музыка по-прежнему звучит.
Переполнен партер. Нарастает волненье.
И прозрачно, как флер, скрипок тонкое пенье,
И квадригой коней нависают балконы,
И звучат всё сильней медных труб обертоны.
Выйдет в черном она, шквал любви принимая,
Безнадежно больна, каждый шаг проклиная.
Замыкается круг, размыкаются сферы,
И грассируя, звук преходит барьеры...
Эдит Пиаф уходит, не прощаясь,
Беспомощно от жизни защищаясь,
Роняя за кулисами букет.
Любовник молодой ей гладит руки,
Толпа редеет, замолкают звуки,
И в оркестровой яме гаснет свет...
1997, Лос-Анджелес |
