Владимир Музыкантов
Диме Сахарову
Я знаю каждую строку
И каждый знак ученых книг,
Я понимаю суть загадочных явлений.
Нацелен чуткий микроскоп,
Расстегнут жесткий воротник,
Дымится кофе, светит Марс, густеют тени.
Среди спокойной тишины
Чины и деньги не важны,
И чувства низкие рассудок не тревожат.
Упрям, спокоен, изощрен,
И день и ночь томится он,
И постигает невозможное, но - все же....
Когда загадка решена
И отступает тишина,
И появляются соблазны и обманы,
Манят рекламные огни,
Желудок шепчет - "Отдохни!"
А руки лезут тырить мелочь по карманам.
И вот - удачный оборот,
Полночный поезд, пьяный сброд,
И ограбление казенного вагона,
Стрельба, погоня, перекур,
И снова бешенный аллюр,
И руки греет злая тяжесть Смит-Вессона.
Потом - и пьян, и знаменит,
Струна покорная звенит,
А шлюхи тают,
Шлюхи пьют и подпевают!
Ах, безутешная моя родня,
Ах, муки совести и прочая фигня!
Палач хохочет - ну, не трусь!
А я его и не боюсь,
Я не смущаюсь безвозвратностью мгновенья.
И, неподвластный никому,
Все разгадаю, все пойму,
Все превзойду трудом, талантом и терпеньем.
Я не бросаюсь напролом,
Сижу за письменным столом,
Цивилизованный, непьющий, некурящий,
Но - вспоминаю, словно сон:
Последний бой, кандальный звон...
А это было, было, было настоящим!
1988
|
