Виктор Шнейдер
Месяц месяцем беремен,
Предыдущий — будущим.
Ходит клоун по арене
В несусветном рубище.
Ходит, излучает свет.
Может, он не шут, а свят?
Может, будет он воспет?
Может, будет он распят?
А Мария стала тенью
В ратуше да в ретуши.
Ходит клоун по арене
В несусветной ветоши.
Видно, он не шут, а свят,
Если излучает свет.
Значит, будет он распят,
А потом уж и воспет.
Мы смиренно руки сложим,
Сами на трибуны сядем,
С самой отрешенной рожей
На арену сверху глядя,
Будем цокать языком:
"Это как же так — распят?
Как же можно?!" А потом
Нас еще и обвинят,
Дескать: "Вы видали свет?
Так чего ж молчали?"
Нам бы что сказать в ответ,
А мы стоим в печали...
Тут твари безобразные,
Полезные, заразные,
Весьма разнообразные,
Повскакивали с мест.
А Лелики и Болики
Глотнули анаболики —
Все шарики за ролики —
И укатили в лес.
Проворные придворные
Влекут к столбу позорному
Какого-то покорного
Слепого старика.
Но тут слетелись вороны,
И все рванули в стороны,
А стены под напором их
Разрушились. Века
Придали им приличное,
Безличное столичное,
Типичное античное
Обличие руин.
И вот туристы-сволочи
По ним гуляют до ночи,
И все-то тут на помощь им:
И гид, и сан, и сын.
Месяц месяцем беремен,
Днем день, век — столетием.
Ходят люди по арене.
Верить им? Не верить им?
21 января 1993 |
