Булат Окуджава
Посвящаю Антону
Упрямо я твержу с давнишних пор:
Меня воспитывал арбатский двор,
Все в нем, от подлого до золотого.
А если иногда я кружева
Накручиваю на свои слова,
Так это от любви. Что в том дурного?
На фоне непросохшего белья
Руины человечьего жилья,
Крутые плечи дворника Алима...
В Дорогомилово из тьмы Кремля,
Усы прокуренные шевеля,
Мой соплеменник пролетает мимо.
Он маленький, немытый и рябой
И выглядит растерянным и пьющим,
Но суть его - пространство и разбой
В кровавой драке прошлого с грядущим.
Его клевреты топчутся в крови...
Так где же почва для твоей любви? -
Вы спросите с сомненьем, вам присущим.
Что мне сказать? Я только лишь пророс.
Еще далече до военных гроз.
Еще загадкой манит подворотня.
Еще я жизнь сверяю по двору
И не подозреваю, что умру,
Как в том не сомневаюсь я сегодня.
Что мне сказать? Еще люблю свой двор,
Его убогость и его простор,
И аромат грошового обеда.
И льну душой к заветному Кремлю,
И усача кремлевского люблю,
И самого себя люблю за это.
Он там сидит, изогнутый в дугу,
И глину разминает на кругу,
И проволочку тянет для основы.
Он лепит, обстоятелен и тих,
Меня, надежды, сверстников моих,
Отечество... И мы на все готовы.
Что мне сказать? На все готов я был.
Мой страшный век меня почти добил,
Но речь не обо мне - она о сыне.
И этот век не менее жесток,
А между тем насмешлив мой сынок:
Его не облапошить на мякине.
Еще он, правда, тоже хил и слаб,
Но он страдалец, а не гордый раб,
Небезопасен и небезоружен...
А глина ведь не вечный матерьял,
И то, что я когда-то потерял,
Он в воздухе арбатском обнаружил.
1980 |
