Леонид Альтшулер
Грустят мои друзья, свои увидев рожи,
По бывшей гладкой шоколадной коже.
И гладят кошелёк во глубине кармана,
Как гладят бок убитого каймана.
Они давно не нюхали тумана,
И не герои ничьего романа,
И не с небес у них в кармане мани-манна.
Грустят мои друзья, с утра ощупав лица,
Что молодость уже не повторится.
И давят колесом воспоминаний кобру,
Чтоб стать лицом неслабу и недобру.
А я с моей гитаронькой на пузе
Вздыхаю не о стареньком Союзе,
Но все же - о согревшей наши души музе.
Я пальцами в носках подвигаю свободно,
Оденусь некрасиво и немодно.
Сегодня я поэт - скулит душа моя собачья,
Сегодня я поед-поеду порыбачу.
Найду я, как душа мне приказала,
Перрон второстепенного вокзала,
Чай, бечевой тут ничего меня не привязало.
Не надо бичевать, быть киборгом и йогом,
Чтоб переночевать под чьим-то стогом.
А утром мир в росе, беспомощны стрекозы,
И к чёрту всех, и душат счастья слезы.
Встречайте, насекомые и звери,
Сейчас я босиком и в вашей вере,
Я вас не трону, сонные тетери.
А вот и мой сосед пристроил над водою
Шалаш, костёрчик для бесед - теперь нас двое.
Чтоб слово, звук и цвет легли не как попало, -
Встречайте свой рассвет лишь там, где не ступала.
Земля - не для семи мильярдов с плугом,
Не для двуногих, а для всех и – лугом.
И враг с врагом - не то же, что друг с другом.
Вы скажете - старо, утопия, химера,
Ты выдумал второго для примера,
Ты - белка в колесе, а светлые виденья
Глядишь, как все, - в минуту пробужденья.
Но если вам немного полегчало
Пока моя фантазия звучала, -
Ну что же, братцы, вкратце прокручу сначала.
Грустят мои друзья, укутав на ночь лица,
Года уходят - как не материться.
И гладят невпопад - кто кобуру, кто кобру,
А можно ж жить и с добрыми и добру. |
