Владимир Самойлович
Смело, товарищи, в ногу, и в душу, и в рыло!
Годен и сгиб локтевой - словом, ближайшая вена.
То ли устал Демиург, то ли просто обрыдло
Род неуёмный людской сдерживать нощно и денно.
Явится миру герой, ниспровергнет основы,
От сотрясенья небес лопнет привычки короста.
Ставка верховная - миска варёных бобовых.
Хватит поэму создать. Или продать первородство.
Правила этой игры – катехизис рулетки,
Кроме несенья креста сумма усилий безлика.
Здравому смыслу милей, разумеется, прятки,
Чем соучастье в местах единогласного крика.
Вести с полей безутешны. Окрест Илиона
Селится вольно сельджук. И Карфаген захолустен.
Филистимлянин вотще домогается трона.
Разве что на полюсах без изменений. Допустим,
Что в лихорадке пустой сохраняется что – то
Больше добра или зла, выше искуса колоться,
Глубже корней бытия. Да придёт ли охота
Раз пережившему брак вновь упражняться на кольцах?
Что же до истины, тут упростился критерий.
Судятся вещи в себе в уровне "нужно – не нужно",
Охлосу дикому что до высоких материй?
Вряд ли пойдёт по воде каждый, кто шлёпал по лужам.
Горло дерёт изначальное терпкое Слово,
Миг – и сорвётся поток, мир увлекая за грани.
Кто – то с великим терпением ладит основы
Для регулярного их гордого ниспроверганья.
Втуне – пока торжествует глобальное свинство –
Славу долбить в барабан, копны таскать к обелиску.
Только счастливый слепец на базаре афинском
Ест, обжигаясь, бобы, нежно облапивши миску.
16.06.2001 |
