Владимир Туриянский
Посвящается А.Галичу
Нет ничего, что вдруг не станет явным,
как ни скрывай, узнают все равно,
и в сновиденье, несколько кошмарном,
увидел Ной кошмарное кино.
И Ной узнал, что завтра быть потопу,
и сделал челн с названием Ковчег.
Он погрузил хромую антилопу,
и тот Ковчег послушно в путь потек.
Он, впрочем, погрузил сначала близких,
которым не дано увидеть снов,
подумав, взял и чистых, и нечистых,
он всех любил - евреев и слонов.
Антисемиты Ноя так просили,
чтобы семитов бросить в водоем.
Крик: "Бей жидов! Скорей спасай Мессию!" -
звенел над первозданным кораблем.
Шуршат дожди по брошенным газетам,
земля в воде, оставшимся - хана,
и лишь в стенах заброшенных клозетов
остались вечно чьи-то имена.
И сорок дней лил дождик беспрестанно,
и за кормой мелькнуло Туапсе,
и где-то в Турции, и рядом с Пакистаном
Ковчег пристал к нейтральной полосе.
"А на нейтральной полосе цветы
необычайной красоты..."
Постскриптум:
И в общем мир не умер под водою,
как Атлантида, скажем, без следа,
и над пустынной глиняной Землею
горит, горит вечерняя звезда.
Пост-постскриптум:
Овец, спасенных праведником Ноем,
сомнут в котлеты рано поутру,
и пахнет кровью ржавых скотобоен
на сереньком ноябрьском ветру.
Финита-бля-комедия:
Ну а вокруг такое панибратство,
а по эфиру песенки поют,
а люди морды бьют за равенство и братство,
зачем-то бросив грошевой уют.
"Вьется по ветру веселый Роджер,
люди Флинта песенку поют..."
1969 |
