Юрий Хабаров
Даже ворон в ночи не крачет. Ни единой души окрест.
Если холод бывает собачий, то сегодня такой и есть!
Месяц бычится острым рогом, улыбается в пол лица...
А меня гонит в ночи тревога и щемящая боль в сосцах.
На дворе по такой погодке и не встретишь собак иных.
Да только голод и впрямь не тетка, а особенно для ничьих.
Три пушистых комочка рядом жались мордочками к нутру...
Ох, не надо бы, ох, не надо уходить было поутру!
А вернулась домой и сковал сердце страх:
Дом пустой и чужой вражьим духом пропах,
Мундштуки папирос, чистый вытоптан снег...
Моих крошек унес страшный зверь - человек!
Снизойдите собачьи боги до одной из несчастных сук!
Интуиция у двуногих, у меня же инстинкт и нюх.
Силы нет в онемевших лапах мерить город во все концы...
Ах, как быстро слабеет запах, ах, как жутко болят сосцы!
Вот и кончилась моя гонка на окраине городка,
Там, где летом грохочет звонко по щербатым камням река.
И стою я, глазам не веря, сука осиротевшая:
Ни детей, ни двуногого зверя, только черная полынья!
Никого нет вблизи - наломала бы дров!
Мне бы зубы вонзить, да почувствовать кровь,
Распростертого тела предсмертную дрожь...
Да только сделано дело, детей не вернешь.
Под расколотою луною для погибших своих щенят
Я последнюю песнь провою: "Дети слышите ли меня?!"
И улягусь к воде глазами, и навечно в тоске замру...
Забросайте меня камнями, если я не умру к утру! |
