Тимофей Скоренко
Когда волновалось море и бились молнии в кромки палуб,
На самой верхушке мачты сверкали Святого Эльма огни,
Мне как-то внезапно больно и непривычно обидно стало,
Что в гавань не возвращаются наши любимые корабли.
Из темени волн солёных летели Нептуна грозные стоны,
Как будто его совсем достала надводная суета,
А где-то в бухте неподалёку "Варяг" открывал кингстоны
И уходил под воду, а с ним уходил его капитан.
Прости меня, мой капитан,
Возьмёт меня на борт чужой корабль,
И я покину тебя...
Во имя Господа Христа
Глаза застила пелена из капель
Дождя...
Когда волновалось небо, раскаты грома слышались чаще
И злился на Одиссея ветров владыка, хитрый Эол,
Эскадра японских ниндзя боялась добраться до рукопашной,
И адмирал узкоглазый в сердцах ударил рукой о стол.
И Гарри Смиту сказал: "Какая к чёрту сейчас погодка!
В Английских портах покой, у русских же, как всегда, всё не так".
А где-то неподалёку скрывалась в огне канонерская лодка
И уходила под воду, а с ней уходил её капитан.
Прости меня, мой капитан,
Возьмёт меня на борт чужой корабль,
И я покину тебя...
Во имя Господа Христа
Глаза застила пелена из капель
Дождя...
Когда разыгрались души и больше никто не хотел быть первым,
И, к чести надо сказать, никто не хотел быть даже вторым,
Я понял, что мой капитан имел, как всегда, железные нервы:
Он оставался последним, и в этом был смысл его игры.
И тихий голос шептал на ухо, мол, знаешь ли, так и надо,
Нельзя сдаваться без боя, нельзя отдавать корабли врагам,
И крейсер принял неравный бой, ворвавшись в гром канонады,
А после ушёл ко дну, и с ним ушёл его капитан.
Прости меня, мой капитан,
Возьмёт меня на борт чужой корабль,
И я покину тебя...
Во имя Господа Христа
Глаза застила пелена из капель
Дождя...
2004 |
