Владимир Юринов
Дверь уже распахнулась, а я всё играл по привычке.
Дверь уже распахнулась, но я всё бездумно играл.
Жизнь катилась, катилась, не в силах отбросить кавычки
иссушающей боли незарубцевавшихся ран.
Дверь уже приоткрылась и, скрипнув, легко распахнулась,
обнажив за собою бездонность непуганых глаз.
Ты вошла и в ладошках внесла бесшабашную юность,
ты вошла, как в оправу отточенно входит алмаз.
А игра продолжалась, и мяч шёл в одни лишь ворота,
я в словах упражнялся с беспечностью праздной глупца,
онемевшей рукою сжимая гитарное горло,
параллельно следя, чтоб не дрогнули мышцы лица.
Только – что я? Зачем? Для кого эти игры и позы?
Если нить так тонка, что бежит даже дрожи ресниц,
если в этом потоке – чадящем, бессчётноколёсном –
встречный свет вдруг пробил и заклинил мелькание спиц.
Есть сомненья и страх, но ведь есть же надежда и вера.
И волшебно и ярко вдруг вспыхнуло пламя свечи,
и, забрало открыв, откусив свежесть вешнего ветра,
я от крепости гордой к ногам твоим бросил ключи.
Принимай, как я есть, как пришельца из снега и ночи,
принимай и поверь, что отныне – на тысячи лет –
я люблю безоглядно, как может любить только лётчик,
и так трепетно-нежно, - как может только поэт.
конец 80-х
Орловка, Амурская обл.
|
