Новелла Матвеева
Горшки плетней нахальны и толсты
И горячи - как только что с плиты.
Вдоль гряд - разнообразные румянцы...
А под плетнями, с их светоигрой
Подсолнухов, сраженных детворой,
Корявые горят протуберанцы.
Протуберанец я подобрала:
Вот падший демон для театра кукол!
Плащ золотой его полуокутал,
А в сердцевине - тряпочная мгла.
На льва похож: такой же яркий, внятный...
Но маску льва напялил пудель ватный,
Неразличимо пахнущий в душе
Льноволокном, сырьем прядильно-ткацким,
Каким-то полотном предельно штатским,
Речной водою и папье-маше.
... Плетусь по зною. Неводы плетней
В морях жары становятся бледней...
И вдруг, пером заглавным помавая,
И гордый (как казенный изумруд
Иль радуга сугубо деловая),
Готовя крик и зная: все замрут, -
На возвышенье жгучее петух
Ракетою взмывает безотказной;
Вздувается, слагается из дуг,
Вздымается, сливаясь в полукруг
(И хвост - мостом, и клич - дугообразный
И, бросив обруч, - прыгающий крик, -
Склоняет набок шапочку-язык.
... Точильщиком за сад зашла весна,
На круглом камне круглый блеск точила.
И столько искр просыпала она,
Что прямо с диска лето получила.
Бобы на нитях стали созревать,
Сердца полусырые согревать.
Я опущу на красный выступ дома
Подсолнуха увядший пенопласт,
Как вызов человечеству от гнома...
А между тем навстречу мне, мордаст,
Воспитанник иных садов подсобных,
Уже другой вздымается подсолнух...
Ища иной к его фигуре ключ,
Остановилась. Из разрыва туч
Он, как сердитый мэр в окно фиакра,
Выглядывал. И в то же время он
Дышал грозой, как древний стадион,
Как желтый котлован амфитеатра.
Ста львиных цирков образ наливной,
Утыканный сиденьями для черни,
Подсолнух цвел...
А дальше, за стеной,
Уже скользил деревьев шум вечерний
И падал, падал зной... |
