Вадим Егоров
Юбилеи, юбилеи...
Снова осень на аллее, как пожарище.
Юбилеи, юбилеи...
Шевелюры все белее у товарищей.
Эту осень проживу я
и вступлю в сороковую осень рыжую,
и болезнью заболею,
что зовется юбилеем, если выживу, если выживу.
Как начертано в устоях,
будет долгое застолье юбилейное,
а когда все примут по сто,
будут радужные тосты и елейные,
будут сыты все и пьяны,
как намечено по плану, как наметано.
Всех веселье обуяет -
одного лишь юбиляра не возьмет оно, не возьмет оно.
Среди гомона и гама
у плиты хлопочет мама постаревшая.
Зажигает мама спичку,
мама - птичка-невеличка над скворешнею.
Сын опять такой усталый,
дочь принцессою не стала на горошине.
Что-то с сыном, что-то с дочкой,
а у мамы что-то с почкой нехорошее, нехорошее.
Полночь-заполночь настанет,
и потянет над гостями запах ладана -
то отец дохнет из ночи.
Мы с тобой, отец, не очень в жизни ладили.
Я гулял, а ты метался,
ты болел, а я мотался над Памирами.
Как теперь, отец, жалею,
что с тобой на юбилее не обнимемся, не помиримся.
...Будет вымыта посуда.
Юбиляр, спеша, засунет ноги в тапочки.
Будут выпиты не вина -
этой жизни половина или вся почти.
Старость слева, старость справа,
и уже плевать на славу и на почести.
Юбилей - горячий признак,
что уже маячит призрак одиночества, одиночества.
Юбилеи, юбилеи...
Снова осень на аллее, как пожарище.
Юбилеи, юбилеи...
Шевелюры все белее у товарищей.
Эту осень проживу я
и вступлю в сороковую осень рыжую,
и болезнью заболею,
что зовется юбилеем, если выживу, если выживу...
май 1985 |
