Владимир Бережков
Прилетели грачи, но печальна земля,
и у церкви кричит в небо вся их семья.
Здесь размытая ширь непроезжих полей,
ослабевшая жизнь почерневших ветвей,
и в затертом пальто я стою на снегу –
это лучшее, что я увидеть смогу.
Взгляд пристрастен и плох век подходит к концу,
пусть другим судит Бог подобрать ей к лицу
не грачей на полях, а могущества взлет,
а такие, как я, не украсят ее,
а такие, как я, не продлят ее дни,
не отцы, не мужья, слава Богу, одни.
Остается без слов ослабевший мотив;
даже то ремесло, для которого жив,
и докучливый друг имя треплет мое,
да берет на испуг по ночам забытье,
и наследства изъян ждет в стекле на столе,
и такие, как я, не нужны на земле.
Прилетели грачи, но печальна земля,
и у церкви кричит в небо вся их семья.
Здесь размытая ширь непроезжих полей,
ослабевшая жизнь почерневших ветвей,
и в затертом пальто я стою на снегу –
это лучшее, что я увидеть смогу.
1984 |
